Апрель 21st, 2015 
Александр Варламов 
Имя российского лексикографа В.И.Даля (1801 – 1872) известно каждому, кто интересуется русским языком. Cозданный им единственный в своем роде «Толковый словарь живого великорусского языка», над которым он работал около 50 лет, и сейчас является ценным источником для тех, кто изучает речь и культуру русского народа. О мировом признании лексикографа говорит то, что 2001 год был объявлен годом Даля. Нашим современникам Даль известен в первую очередь как создатель словаря. Между тем его труд, остающийся и в наши дни самый полным собранием русской лексики, был создан исключительным человеком, биография которого стала своего рода легендой…
Даль был сыном датчанина Иоганна Даля, многосторонне образованного богослова и медика, принявшего русское подданство. Получив первоначальное домашнее образование, по настоянию отца в 14 лет Владимир Даль был определен в Морской кадетский корпус, закончив который несколько лет служил в Черноморском флоте. Незнакомые русские слова он начал записывать в молодости – одно из первых таких слов появилось в его собрании на пути из Петербурга к месту первой службы. Позже об этом он вспоминал так: “ На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательно основание к своему словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал”[1].
Думал ли он, начиная в 1819 г. собирать слова, что любовь к русской речи сделает его известным на века не только в России, но и в мире? Но это случится через несколько десятилетий, а пока он, после пребывания под судом по ложному обвинению в написании пасквиля и спасения благодаря вмешательству верховной власти, вынужден уйти в отставку, а затем (в 1826 г.) поступает на медицинский факультет Дерптского университета. По-видимому, его студенческие успехи были настолько выдающимися, что в начале русско-турецкой войны ему, недоучившемуся студенту, разрешили в ускоренном порядке в один день сдать экзамены по 15 предметам курса, а через несколько дней защитить докторскую диссертацию по медицине, после чего он был зачислен в военный госпиталь при действующей армии, участвовал во многих сражениях, а в польской кампании (1831г.) за воинский подвиг получил орден Св. Владимира и знак воинского отличия 3-ей степени.
После войны Даль был назначен в петербургский военно-сухопутный госпиталь и быстро приобрел репутацию прекрасного хирурга. К этому периоду относятся и первые писательские опыты, которые обнаруживают его интерес к этнографии и языку. Вслед за «Русскими сказками» казака Луганского (псевдоним В.Даля) появились его «Были и небылицы », а также повести из народного быта, которые обратили на себя внимание критики. Даль становится участником кружка петербургских литераторов, знакомится с Пушкиным, Жуковским, Крыловым, Гоголем, Языковым, Одоевским и мн.др. В 1830-х гг. он пытался занять свободную должность профессора русского языка и словесности Дерптского университета. Мешало одно – Даль был доктором медицины. Но ректору удалось убедить министра просвещения позволить соискателю представить опубликованные сказки как докторскую диссертацию по филологии. Однако помешал случай: начальник канцелярии шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа А.Н. Мордвинов, его правая рука, обязанный отыскать автора переданной императору “революционной книжечки или прокламации”, обратил внимание на “Русские сказки казака Луганского”, где усмотрел “насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдат”, и поспешил “поднести” их “его величеству, который приказал арестовать сочинителя и взять его бумаги на рассмотрение”[2]. Даль вспоминал, что при аресте Мордвинов встретил его “площадными словами”. Правда, на следующий день Даль был отпущен с полуизвинениями (существуют свидетельства, что царя просил за Даля В.А. Жуковский), но от кафедры пришлось отказаться.
После злоключений с публикацией сказок Даль в 1833 г. выходит в отставку и по приглашению военного губернатора Оренбургского края В.А.Перовского (который был дружен с В.А. Жуковским) становится чиновником для особых поручений при губернаторе. Ему приходится заниматься административными реформами и разнообразной просветительской работой. Он инициатор создания в Оренбурге Зоологического музея, для которого собирает коллекции местной флоры и фауны. По поручению главного начальника над военно-учебными заведениями Даль пишет два учебника – по ботанике и зоологии. Служебные разъезды давали возможность узнать людей разных сословий и разных национальностей, знакомиться с их бытом и культурой и, главное, продолжать собирать материалы для словаря. Известно, что Даль сопровождал Пушкина в то время, когда поэт изучал в Оренбуржье историю Пугачевского бунта. Возможно, беседуя с Пушкиным, Даль обсуждал с ним и свой главный проект – словарь живого русского языка. Трагическая весть о смертельной ране Пушкина свела в последний раз Даля с гениальным поэтом. Он как врач дежурит у постели Пушкина и поддерживает умирающего. После смерти Пушкина Даль “получил от его вдовы простреленный сюртук и знаменитый перстень-талисман”[3]. Впоследствии Даль составил записки о Пушкине.
В 1838 г. за работы по естествознанию, в том числе по исследованию флоры и фауны Оренбургского края, в которых автор проявил себя как профессиональный систематик, Даль был избран членом-корреспондентом Петербургской Императорской академии наук по физико-математическому отделению. В 1841г. он переведен в Петербург и назначен чиновником особых поручений при министре внутренних дел Л.А. Перовском. До конца 40-х гг. Даль также управляющий Особой канцелярией этого министерства, то есть ближайший помощник министра. В петербургский период своей жизни Даль принимал участие в ряде важнейших государственно-правовых начинаний министерства, под его редакцией составлялись ежегодные отчеты министерства и другие документы, предназначенные для внесения в Государственный совет и кабинет министров. В эти годы Даль продолжает печататься (выходит его очерк «Петербургский дворник», статьи «О русских пословицах», «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа»). В середине XIX в. растет интерес русского общества к истории, географии, этнографии России. Знаменательно, что Даль стал одним из 12 членов-учредителей Российского географического общества. Однако работа в министерстве («где все дела делаются только на бумаге, а на деле все идет наоборот») начинает тяготить его все больше и больше. Возможно, одно из поручений – подготовить для царя экспертное разыскание о скопцах – заставило его задуматься над тем, что чиновничья карьера отнимает у него время, которого остается немного, и что остающиеся силы нужны для собственного дела. Представленное им “Исследование о скопческой ереси” было передано Николаю I и одобрено им, однако государь счел невозможным рассылать высшим духовным и гражданским лицам заключение по вероисповедному делу, написанное иноверцем[4]. Написать новое исследование было поручено Н.И. Надеждину, использовавшему всю работу Даля. Мог обидеть Даля и выговор министра («Служить – так не писать, писать – так не служить»)[5].
В 1849 г. по настоятельной просьбе Даля Перовский расстается с ним и назначает управляющим конторой удельных имений в Нижнем Новгороде. На этом посту Даль, занимаясь административной и просветительской работой, мог пополнять свою лексикографическую сокровищницу (он готовит также к изданию «Пословицы русского народа»). Работа над словарем продвигается быстрее. Здесь, в Нижнем Новгороде, Даль выходит в отставку (в 1859 г.), затем переезжает в Москву , где в доме, приобретенном на Большой Грузинской улице, завершает работу над словарем[6].
Лексикографический труд В.И.Даля встретил сочувственное внимание в Обществе любителей российской словесности при Московском университете. Отчет о степени готовности своей работы автор прочитал на заседаниях общества в 1860 г. Даль вспоминает, как «горячо и настойчиво отозвалось»[7] оно на его выступление и предложило найти средства для издания. Они были в конце концов изысканы, и начальный выпуск словаря выходит в 1860 г. Полностью же “Толковый словарь живого великорусского языка” (в 4-х томах) опубликован в 1863-1866 гг. За первые выпуски этого труда Географическое общество присудило Далю Золотую Константиновскую медаль. После завершения публикации Александр II наградил Даля орденом Св. Станислава, Академия наук приняла в почетные члены и присудила Ломоносовскую премию, а Дерптский университет прислал диплом и немецкую премию. Второе издание словаря вышло через несколько лет после смерти В.И.Даля (в 1880-1882 гг.). Появилось несколько дополнений к словарю, а также новые словари, которые опирались на Даля, и множество отзывов, большей частью восторженных. В последующие годы “Толковый словарь живого великорусского языка” переиздавался десятки раз. В наши дни существуют и его современные версии.
Почему же главный труд В.И.Даля вызывал и по-прежнему вызывает такой интерес? Далев словарь, “стремясь направить литературный язык «в природную колею, из которой он у нас соскочил, как паровоз с рельсов»”, был попыткой указать “обществу пути синтеза книжных форм с простонародными”[8]. В этом описании была представлена почти вся лексика и фразеология русского языка того времени: и актуальные для середины XIX в. cлова и фразеологизмы из использованных Далем академических словарей, и собранные автором сокровища родного слова – из языка представителей разных регионов России, разных сословий, разных наук и знаний (всего более 200 000!). Говоря о Дале, обычно отмечают, что он выступал против иноязычных заимствований (“чужесловов”). Однако, заглянув в словарь, можно убедиться в том, что освоенные языком заимствования лексикограф сохраняет, более того – их очень много в сферах административной, военной и др. терминологии. Лишь подборки в качестве переводов к некоторым непонятным, по мнению Даля, обозначениям отвлеченных понятий рядов своего рода замен, среди которых нередки созданные самим составителем новообразования (иногда неудачные, такие, например, как соглас для слова гармония; озор; завес для горизонт[9] ) – и народные слова (см. резонанс – зык), говорят о желании автора дать “равносильный чужому свой” материал для построения новой системы русского языка, для его “оживления”. Впрочем, иногда Даль дает прямые оценки подобным заимствованиям: слово эксплуатация сопровождается замечанием «крайне неуклюжее»; оно дополнено оценкой другого слова образующегося в русском языке нового гнезда: «не лучше того гл(агол) эксплуатировать». В словарной статье о несклоняемом в XIX в. слове эхо составитель пишет: «Несклоняемые чужесловы надо бы стараться изгнать». (Осторожная попытка Даля очистить русский язык от некоторых уже укоренившихся в нем заимствований практически осталась незамеченной).
В основу словаря впервые был положен «живой, устный язык русский» с его областными вариантами. В нем также очень широко показана терминология и фразеология самых разных профессий и ремесел, объяснены и описаны многие обиходные слова, называющие предметы окружающей среды. Подчеркнем еще раз, что если обозначения элементов материального мира и общих понятий оказывались употребительными заимствованиями, они включались в словарь (наравне с другими словами, без авторских комментариев и предлагаемых вместо “чужесловов” замен). В частности, в небольшом фрагменте на букву «К» находим отсутствующие в Словаре Академии российской (т. 3; СПб,.1814 г.) и Словаре церковнославянского и русского языка, составленном вторым отделением Императорской академии наук (1847г.), заимствованные слова канитель (не только в прямом, конкретном, отмеченном в словарях-предшественниках, но и в переносном, не засвидетельствованном ранее значении), капсуля(ср. совр. русск. капсула и спец. капсуля), карцер, карьера, кашне (для последнего, впрочем, предложены явно неудачные соответствия – авторские забавные слова носопрятка и нарожник[10]).
Решительно заявляя о борьбе с заимствованиями из западноевропейских языков (и реально сохраняя большую их часть), Даль устраняет из своего труда немало заимствований из церковнославянского языка. При этом в словаре остаются понятные большей части русского общества середины XIX в. такие пришедшие из языка церкви слова, как катехизис, кондак, консистория; исключаются же из него “темные” для русскоговорящего человека кампан, керамида, кераст, кидар, кимин, кинамон, кинсон, катапетисма, кафисма и мн. др. под. Даль не показывает в своем словаре многие регулярные в церковнославянском языке суффиксальные производные и сложения (нет в нем, например, таких слов, как клосность, кознство, ключеволхвование, конегонитель, краеградие ). Вы не обнаружите в нем, впрочем, и сложных прилагательных типа красно-пегий, красно-коричневый: Даль считал, “язык наш не терпит” сложных слов, а “образует всякое слово из одного только главного понятия”[11]./
Надо признать, что “Толковый словарь”, нарушивший все требования, которые сложились для традиционных филологических словарей, не стал словарем живого языка, а попытка Даля изменить направление развития языка не могла быть успешной, Необыкновенный по замыслу и по его воплощению труд еще при жизни составителя устарел. Некоторые рецензенты сразу указывали на такие частные решения в реализации грандиозной общей концепции Даля, которые не соответствовали уровню лексикографии второй половины XIX в.
Третье издание взялся подготовить выдающийся лингвист И.А.Бодуэн де Куртенэ. Оно оказалось, в сущности, новой версией Словаря. Редактор, существенно переработавший источник, упрекая великого Даля “в недостаточной научности, … в нецелесообразном упорядочении материала, в необоснованных этимологических сопоставлениях, в крайнем, почти до смешного доходящем пуризме”, не мог не отдать должного “громадности труда, энтузиазму собирателя, усидчивости и добросовестности… и творческому проникновению в сущность языка”[12].
Время подтвердило, что Словарь Даля – важнейшее событие в истории описания русской лексики. Другого подобного ему собрания русская лексикография не знает. Все недостатки его можно простить, особенно если вспомнить, что создатель “Толкового словаря живого великорусского языка” не имел филологического образования.
Э. Г. Шимчук
[1] М.В.Арапов. Толковый словарь живого великорусского языка и его создатель//Человек. М.,2009, №1,с.158.
[2] В. Э. Вацуро, М.И.Гиллельсон. Сквозь “умственные плотины”. Из истории прессы пушкинской поры. М., 1972.
[3] Русские писатели.1800-1917: Биографический словарь. Т.2 / Гл ред. П.А.Николаев. М.,1992. С.77.
[4] А.А.Панченко. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2002. С. 15-16.
[5] М. В.Арапов. Толковый словарь русского языка и его создатель// Человек. М., 2009. №2, С. 189.
[6] В этом доме в 1986 г. открыт музей В.И.Даля.
[7] В.И.Даль. Напутное слово // В.И.Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.I. М., 1955. С.XXVII.
[8] Цит. по : М.В. Арапов, указ. соч., с. 186.
[9] В.В.Виноградов. Толковые словари русского языка//В.В.Виноградов. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М.,1977. С.226.
[10] Таких слов, оказавшихся поводом для шуток критиков В.И.Даля, по подсчетам профессионалов, в Словаре Даля всего несколько сотен ( ср. с общим объемом словника этого труда).
[11] Луганский (Даль) В. Полтора слова о нынешнем русском языке/ “Москвитянин”.1842.Ч.1. .№ 2.
[12] Цит. по изд.: Отечественные лексикографы. XVII-XX вв. /Под ред. Г.А.Богатовой. М., 2000. С.114.
